Читать книгу - "Убойная линия. Крутые меры - Илья Бушмин"

Какого черта? Именно этот вопрос я адресовал Василичу, кое-как дозвонившись ему на сотовый.

– А что, ты не в курсе? – судя по голосу, Василич улыбался. – Шеф новый график подписал. Ты сегодня в ночь.

– Да какого хрена, Василич? Я что, самый крайний в отделе? Я позавчера дежурил!

– Какого хрена, говоришь? – голос Василича лился, как елей. – А ты догадайся, Максим. Ты умный, я в тебя верю.

Конечно, я догадался. Гребаный Варецкий.

Я полетел в управление, чтобы успеть на пересменку. Потом был первый же вызов. Убойный там не понадобился, поэтому почти сразу я покатил назад. По пути тормознул около кафешки, купил гамбургер и кофе в стаканчике и, расположившись на капоте машины, нехотя поужинал. Пока ел, набирался смелости, потому что нужно было звонить Тане и радовать ее фактом своего очередного ночного отсутствия.

– Тань, ну, елки-палки, я что, виноват? Это приказ.

– Как же меня достали все эти твои приказы, Макс! – в сердцах выпалила она в ответ. – Сил моих нет уже! И что мне с Дашкой делать? Я сегодня до ночи на работе, ты же знаешь! Что, неужели совсем ни с кем нельзя было поменяться?

– Нельзя. А Дашка… Ну, она же взрослая уже. Что, одна спать не ляжет?

Голос Тани резал сталь:

– Ты вообще знаешь свою дочь? Она ребенок. Детям ночью страшно одним в квартире. Придется соседку опять просить, да? Ну, спасибо Силин. От всех нас спасибо.

– Думаешь, я сам в восторге?

– Так увольняйся. Тебе же давно уже надоело все, сам говорил. Так уходи! Вон, назад в ППС. Там восемь часов – и отдыхай. После вашего вонючего угрозыска кажется, что это просто сказка какая-то, а не работа.

Ага, сказка. Ты бы ее так не называла, если бы я рассказывал тебе о своей работе хотя бы половину правды. Но я ничего не сказал. Во-первых, потому что все это ни к месту. И так виноват перед семьей. Во-вторых, в машине захрипела чертова рация.

– Ладно, Тань. Меня тут по рации вызывают… Прости еще раз.

Закончив с одним разговором, я просочился за руль и начал второй. На связи по рации был все тот же помдеж.

– Слушаю, Силин.

– Что у тебя с трубой? Дозвониться не могу.

– Значит, не зря в сотовых делают черные списки абонентов. Работает.

– Чего орешь-то, – невозмутимо пробурчал помощник дежурного. – Сгоняй на адрес. Ногина, 67. Там самострел, кажется. Проверь.

Хочешь возненавидеть весь мир? Добро пожаловать в уголовный розыск. Может, имело смысл прислушаться к словам Тани, бросить все и уйти в патрульно-постовую, где я начинал когда-то?

С этими мыслями я прибыл на вызов. Нищая однушка. Молодой, тощий и бледный участковый с большим кадыком. Мужской труп в рваных носках лежал в луже собственной мочи рядом с охотничьим ружьем. Грудь его была раскурочена выстрелом в упор. Зрелище не для слабонервных. На столе следы застолья. Пара пустых бутылок от водки – пойло было самое дешевое – грязные тарелки, рюмки. Опрокинутые табуретки. Довершала картину новоиспеченная вдова, которая тихонько подвывала в гостиной, без остановки повторяя «Коляя…!! Коленька…!!». В общем, мрак.

Добро пожаловать в мой мир.

– Первый труп?

Участковый сдавленно кивнул, стараясь не смотреть на тело.

– Ничего, привыкнешь. У нас бытовухи и самострелы на каждом дежурстве. Насмотришься еще выше крыши.

Успокоив таким образом пацана, я оставил его в квартире за старшего, а сам отправился вызывать труповозку.

Бытовуха. Слезы, грязь, дерьмо и моча. Снова бытовуха. И снова бытовуха. Наша работа во всей красе. Лучшее место, чтобы медитировать над бренностью человеческого существования, и не придумаешь вовсе. Где еще вы сможете увидеть, как безжалостно режут друг друга и самих себя представители рода человеческого? Когда-то меня это шокировало. Сейчас я понемногу смирился с реальностью, как мы смиряемся с плохими дорогами – просто научился не думать об этом.

В управление я вернулся в начале двенадцатого. До конца смены оставалось почти девять часов. Можно было вздремнуть, но я предпочел сделать себе крепкий кофе и подумать над историей Паяльника, который в это самое время торчал в обезьяннике. Итак, Фролова подтянули на какое-то дело – судя по имеющейся информации, это вполне могло быть убийство. Организация убийства, либо угроза убийством. Либо нужно было на кого-то наехать так плотно, что в качестве одного из вариантов развития событий допускалась и смерть объекта. В общем, Фролова подтянули. Он испугался и попытался соскочить. В качестве помощника он выбрал Паяльника, который, особенно по пьяни, хвастался знакомством среди ментов в городском УВД.

Ладно, к делу. Я выудил мятые листки бумаги со списком 39 мужчин, жителей дома 30 по улице Родимцева. Засел за компьютер – и начал пробивать их по нашей базе. Планомерно, одного за другим. Сейчас, ночью, это было единственное, что я мог сделать.

Дальше шестого кандидата я не продвинулся – помешал звонок по внутреннему телефону. Звонили, конечно, из дежурки.

– Подъем, собирайся. У нас мокруха. Кажется, огнестрел. Эксперт сейчас подъедет, машина уже внизу. Руки в ноги и вперед.

Мы с остальными членами дежурной следственно-оперативной группы загрузились вялой ватагой в фургон «дежурной части» и выехали на адрес. Я устроился у окна и продолжил думать над историей, которую мне подкинул Паяльник.

Итак, Фролов хотел соскочить, но ему не дали. Фролова завалили менее чем через 12 часов после встречи с моим информатором. С поразительной, как видите, оперативностью сработали. Вопрос на миллион долларов: эти два события связаны между собой или нет?

Фролова могли пустить в расход только потому, что он отказался участвовать в деле. Нежелательный свидетель, знающий организаторов будущего преступления. Но также его могли устранить, узнав, что Фролов не держит язык за зубами. А именно так все и обстояло. В конце концов, сам я услышал о неприятностях Фролова сразу от двоих человек.

– Долго еще, шеф? – краем уха услышал я голос криминалиста.

– Не, мужики, – водителя было почти не слышно из-за рева двигателя. – Тут рядом, на Родимцева.

Знакомое слово, которое всего минуту назад я сам перемалывал в голове, выдернуло меня из размышлений. Предчувствуя нехорошее, я пересел на сиденье ближе к водителю и крикнул ему в ухо:

– Где ты сказал, на Родимцева? А номер дома?

– Тридцать. А что?

Вот те раз. Родимцева, 30. Адрес, который был записан чьей-то рукой на фотографии улыбающегося человека средних лет. Фотографии, распечатанной из социальной сети «Однокашники», которая каким-то образом оказалась на полке у Фролова.

Остаток паззла сложился в моей голове еще до того, как фургон заехал во двор, где произошло преступление.

Это была элитная новостойка. Двор залит светом, как днем. Две машины ППС с включенными мигалками озаряли фасад дома синими и красными всплесками. Кучка людей в форме и штатском столпились вокруг чего-то на земле. Среди этих топтунов я различил знакомую физиономию Артемова.